Михаил Ходорковский и Платон Лебедев подали прошения об условно-досрочном освобождении. Это значит, что у Дмитрия Медведева появляется очередной шанс поставить точку в этой абсурдной, ущербной для имиджа российской власти истории. Предыдущими возможностями президент не воспользовался, пишет «Независимая газета».
Публичные сравнения Ходорковского с Бернардом Мэдоффом и «пятиминутки ненависти» в итоговых новостных программах на российских каналах не убедили в обоснованности, справедливости приговора по второму делу ЮКОСа ни активную часть общества в самой России, ни западных политиков и правозащитников, ни потенциальных иностранных инвесторов.
За годы заключения Ходорковский и Лебедев стали фигурами символическими, и нивелировать этот символический капитал власть уже не может. Судьба двух заключенных воспринимается как отражение трансформаций политической системы в России или, напротив, ее застоя.
Дмитрий Медведев за годы президентства успел обозначить контуры своей программы, суть которой – модернизация российского общества, экономики и политических институтов. Однако публичная политика – это не только слова, декларации о намерениях и распоряжения уполномоченным органам. Публичная политика – это также (если не прежде всего) поступки, жесты, затрагивающие символическое поле.
Условно-досрочное освобождение Ходорковского и Лебедева может стать таким жестом. Система правосудия, самостоятельность которой в том, что касается резонансных дел, считается сомнительной, разожмет кулак, если получит однозначный сигнал «сверху». Противоречивые месседжи, поступавшие от Медведева и Путина в декабре 2010 года перед оглашением приговора по второму делу ЮКОСа, вынуждали систему действовать по инерции, а для Мосгорсуда, рассматривавшего апелляцию, недавние слова президента о том, что «Ходорковский абсолютно ничем не опасен», видимо, оказались недостаточно четким сигналом.
Президент может демонстративно дистанцироваться от процесса, работая на имидж независимого суда. Но, во-первых, независимость суда от президента не означает его независимость от какого-нибудь другого, менее принципиального гражданина. А, во-вторых, президент не может не понимать, что в случае с делом ЮКОСа, доставшимся Медведеву в наследство, каждый новый приговор, неудовлетворенное ходатайство или апелляция ведут к обнулению всех усилий, направленных на ликвидацию «правового нигилизма». Окончательно разобраться с проблемным наследством и двигаться дальше – вот задача Медведева. Какой метод он изберет, не столь важно. Важно, что результат будет воспринят как достижение Медведева-политика.
Де-факто санкционировав освобождение Ходорковского и Лебедева, власть в лице президента ко всему прочему выбивает (во всяком случае, на длительное время) козырь из рук радикально настроенной оппозиции. Ходорковский в тюрьме – центральная фигура в ее картине мира. Заключенный Ходорковский в этом смысловом, символическом пространстве играет понятную, «почетную» роль мученика. Освобожденного Ходорковского придется переосмысливать. Это нелегкий процесс, тем более что активное участие бывшего главы ЮКОСа в российской политической жизни вовсе не предопределено.
Здесь можно вспомнить весьма показательное возвращение на родину Александра Солженицына и его попытки поговорить по существу на тему обустройства России. С последующим почти полным отторжением и забвением, вытеснением за пределы актуальных дискуссий.
От одного-единственного решения зависит, завершится ли инициация Медведева-политика, Медведева-лидера. Медийный контекст сложился крайне благоприятно. К процессу Ходорковского и Лебедева приковано внимание, все ждут и смотрят в сторону Кремля. Как в России, так и за рубежом немало тех, кого Дмитрий Медведев еще не убедил и может убедить в том, что его слова о переменах серьезны.Михаил Ходорковский и Платон Лебедев подали прошения об условно-досрочном освобождении. Это значит, что у Дмитрия Медведева появляется очередной шанс поставить точку в этой абсурдной, ущербной для имиджа российской власти истории. Предыдущими возможностями президент не воспользовался, пишет «Независимая газета».
Публичные сравнения Ходорковского с Бернардом Мэдоффом и «пятиминутки ненависти» в итоговых новостных программах на российских каналах не убедили в обоснованности, справедливости приговора по второму делу ЮКОСа ни активную часть общества в самой России, ни западных политиков и правозащитников, ни потенциальных иностранных инвесторов.
За годы заключения Ходорковский и Лебедев стали фигурами символическими, и нивелировать этот символический капитал власть уже не может. Судьба двух заключенных воспринимается как отражение трансформаций политической системы в России или, напротив, ее застоя.
Дмитрий Медведев за годы президентства успел обозначить контуры своей программы, суть которой – модернизация российского общества, экономики и политических институтов. Однако публичная политика – это не только слова, декларации о намерениях и распоряжения уполномоченным органам. Публичная политика – это также (если не прежде всего) поступки, жесты, затрагивающие символическое поле.
Условно-досрочное освобождение Ходорковского и Лебедева может стать таким жестом. Система правосудия, самостоятельность которой в том, что касается резонансных дел, считается сомнительной, разожмет кулак, если получит однозначный сигнал «сверху». Противоречивые месседжи, поступавшие от Медведева и Путина в декабре 2010 года перед оглашением приговора по второму делу ЮКОСа, вынуждали систему действовать по инерции, а для Мосгорсуда, рассматривавшего апелляцию, недавние слова президента о том, что «Ходорковский абсолютно ничем не опасен», видимо, оказались недостаточно четким сигналом.
Президент может демонстративно дистанцироваться от процесса, работая на имидж независимого суда. Но, во-первых, независимость суда от президента не означает его независимость от какого-нибудь другого, менее принципиального гражданина. А, во-вторых, президент не может не понимать, что в случае с делом ЮКОСа, доставшимся Медведеву в наследство, каждый новый приговор, неудовлетворенное ходатайство или апелляция ведут к обнулению всех усилий, направленных на ликвидацию «правового нигилизма». Окончательно разобраться с проблемным наследством и двигаться дальше – вот задача Медведева. Какой метод он изберет, не столь важно. Важно, что результат будет воспринят как достижение Медведева-политика.
Де-факто санкционировав освобождение Ходорковского и Лебедева, власть в лице президента ко всему прочему выбивает (во всяком случае, на длительное время) козырь из рук радикально настроенной оппозиции. Ходорковский в тюрьме – центральная фигура в ее картине мира. Заключенный Ходорковский в этом смысловом, символическом пространстве играет понятную, «почетную» роль мученика. Освобожденного Ходорковского придется переосмысливать. Это нелегкий процесс, тем более что активное участие бывшего главы ЮКОСа в российской политической жизни вовсе не предопределено.
Здесь можно вспомнить весьма показательное возвращение на родину Александра Солженицына и его попытки поговорить по существу на тему обустройства России. С последующим почти полным отторжением и забвением, вытеснением за пределы актуальных дискуссий.
От одного-единственного решения зависит, завершится ли инициация Медведева-политика, Медведева-лидера. Медийный контекст сложился крайне благоприятно. К процессу Ходорковского и Лебедева приковано внимание, все ждут и смотрят в сторону Кремля. Как в России, так и за рубежом немало тех, кого Дмитрий Медведев еще не убедил и может убедить в том, что его слова о переменах серьезны.Михаил Ходорковский и Платон Лебедев подали прошения об условно-досрочном освобождении. Это значит, что у Дмитрия Медведева появляется очередной шанс поставить точку в этой абсурдной, ущербной для имиджа российской власти истории. Предыдущими возможностями президент не воспользовался, пишет «Независимая газета».
Публичные сравнения Ходорковского с Бернардом Мэдоффом и «пятиминутки ненависти» в итоговых новостных программах на российских каналах не убедили в обоснованности, справедливости приговора по второму делу ЮКОСа ни активную часть общества в самой России, ни западных политиков и правозащитников, ни потенциальных иностранных инвесторов.
За годы заключения Ходорковский и Лебедев стали фигурами символическими, и нивелировать этот символический капитал власть уже не может. Судьба двух заключенных воспринимается как отражение трансформаций политической системы в России или, напротив, ее застоя.
Дмитрий Медведев за годы президентства успел обозначить контуры своей программы, суть которой – модернизация российского общества, экономики и политических институтов. Однако публичная политика – это не только слова, декларации о намерениях и распоряжения уполномоченным органам. Публичная политика – это также (если не прежде всего) поступки, жесты, затрагивающие символическое поле.
Условно-досрочное освобождение Ходорковского и Лебедева может стать таким жестом. Система правосудия, самостоятельность которой в том, что касается резонансных дел, считается сомнительной, разожмет кулак, если получит однозначный сигнал «сверху». Противоречивые месседжи, поступавшие от Медведева и Путина в декабре 2010 года перед оглашением приговора по второму делу ЮКОСа, вынуждали систему действовать по инерции, а для Мосгорсуда, рассматривавшего апелляцию, недавние слова президента о том, что «Ходорковский абсолютно ничем не опасен», видимо, оказались недостаточно четким сигналом.
Президент может демонстративно дистанцироваться от процесса, работая на имидж независимого суда. Но, во-первых, независимость суда от президента не означает его независимость от какого-нибудь другого, менее принципиального гражданина. А, во-вторых, президент не может не понимать, что в случае с делом ЮКОСа, доставшимся Медведеву в наследство, каждый новый приговор, неудовлетворенное ходатайство или апелляция ведут к обнулению всех усилий, направленных на ликвидацию «правового нигилизма». Окончательно разобраться с проблемным наследством и двигаться дальше – вот задача Медведева. Какой метод он изберет, не столь важно. Важно, что результат будет воспринят как достижение Медведева-политика.
Де-факто санкционировав освобождение Ходорковского и Лебедева, власть в лице президента ко всему прочему выбивает (во всяком случае, на длительное время) козырь из рук радикально настроенной оппозиции. Ходорковский в тюрьме – центральная фигура в ее картине мира. Заключенный Ходорковский в этом смысловом, символическом пространстве играет понятную, «почетную» роль мученика. Освобожденного Ходорковского придется переосмысливать. Это нелегкий процесс, тем более что активное участие бывшего главы ЮКОСа в российской политической жизни вовсе не предопределено.
Здесь можно вспомнить весьма показательное возвращение на родину Александра Солженицына и его попытки поговорить по существу на тему обустройства России. С последующим почти полным отторжением и забвением, вытеснением за пределы актуальных дискуссий.
От одного-единственного решения зависит, завершится ли инициация Медведева-политика, Медведева-лидера. Медийный контекст сложился крайне благоприятно. К процессу Ходорковского и Лебедева приковано внимание, все ждут и смотрят в сторону Кремля. Как в России, так и за рубежом немало тех, кого Дмитрий Медведев еще не убедил и может убедить в том, что его слова о переменах серьезны.
© 2011, NR2.Ru, «Новый Регион», 2.0
